НОВОМУЧЕННИКИ И ИСПОВЕДНИКИ ХХ ВЕКА

Дни памяти: 1 декабря (обретение мощей) и 16 декабря.
«Он подобен человеку, строящему дом, который копал, углубился и положил основание на камне; почему, когда случилось наводнение и вода налегла на этот дом, то не могла поколебать его, потому что он основан был на камне». (Лк. 6, 48).

Егор Егорович Седов принадлежал к тому замечательному типу русских людей, ясность и простота души которых делала все их поступки основательными и каждый шаг надежным. Такие люди не обманулись подменой жизненных ценностей, не изменили своим жизненным принципам из страха, не утратили цельности, остались верными до конца. Их крепостью устояла Россия в годы невиданных по жестокости испытаний.

Родился Егор Седов в 1883 году в семье крестьянина деревни Чурилово Юрьев-Польского уезда Владимирской губернии. У него были две младшие сестры — Мария и Евдокия. Жизнь семьи Седовых была связана с жизнью Церкви, укоренена в ней. Отец, Егор Седов старший, унаследовал и утвердил в семье русские православные традиции. Каждое воскресенье и во все церковные праздники он ходил в храм. И делал он это не потому, что так полагалось, а по сердечному расположению — любил он Богослужение. Ближайший храм был в деревне Лыково, в трех километрах от дома, он был для них приходским. Но особенно любил Егор Седов молиться в соборе города Владимира. Ходил туда довольно часто, хотя до города было сорок километров. Когда подросли дети, он и их стал брать с собой. Бывало, идут дети, а отец их обгоняет, так стремилась к храму, спешила его душа.

Единственный сын в семье, Егор младший, стал, подобно отцу, прихожанином Лыковской церкви и, подобно отцу, с радостью ходил молиться во Владимирский собор. Гостеприимный дом Седовых часто посещали священники из Владимира и монахи.

Учился Егор грамоте, как все крестьянские дети, в семье и с юности занимался крестьянским трудом.

В 1907 году Егор Егорович женился на Анастасии Степановне. В их семье родилось пятеро детей: дочери Анна, Мария, Анфиса, Серафима и сын Михаил. В церковь ходили все. Егор Егорович запрягал лошадь, сажал малышей в сани и вез в Лыко-во. В воскресные дни и в дни церковных праздников даже при советской власти не работал никогда, исполняя заповедь Божию: "Так не ищите, что вам есть, или что пить, и не беспокойтесь, потому что всего этого ищут люди мира сего; Ваш же Отец знает, что вы имеете нужду в том; наипаче ищите Царствия Божия, и это все приложится вам" (Лк. 12, 29-31). Сам Егор Егорович всякое дело делал с молитвой.

В послереволюционные годы церковность семьи Седовых вызывала насмешки. Егора Егоровича прозвали монахом. "Монахи не женятся", — отвечал он резонно. В конце 20-х годов он был избран старостой лыковской церкви.

Егор Егорович был человеком высокого роста, крепкого сложения и здоровья, хорошим хозяином и заботливым семьянином. Хозяйство у него было большое: две лошади, корова, огород, пасека. По советским меркам оно оценивалось как середняцкое. Оно требовало постоянного приложения труда. Работали тоже всей семьей, дети сызмала помогали взрослым. Урожаи на их участке всегда были лучше, чем у соседей. "У всех не уродилось, а у нас уродилось", — вспоминала его дочь.

Когда начались аресты духовенства, дом Седовых еще чаще стали посещать священники и монахи, в основном, изгнанные из храмов и монастырей в поисках временного крова и утешения. Приходили в сумерках, чтобы никто не увидел. Егор Егорович привечал всех; Анастасия Степановна накормит, напоит, а то и оденет, и ночевать оставит. Огород у Седовых был очень большим. Гости уходили на пасеку и молились там без свидетелей.

Егор Егорович был человеком, глубоко преданным Церкви. События, происходившие в ней, его волновали. И получилось так, что Господь послал ему кормчего в надвигавшейся буре. В 1918 году во Владимирскую епархию священноначалием был направлен иеромонах Афанасий (Сахаров), проходивший свое послушание сначала в должности преподавателя Владимирской Духовной Семинарии. В 1920 году он был в возведен в сан архимандрита и назначен настоятелем Владимирского Рождественского монастыря. Неизвестно, при каких обстоятельствах состоялось знакомство Егора Егоровича с отцом Афанасием, но для церковного старосты, неустанно помогавшего духовенству храмов и монастырей, оно должно было произойти неизбежно. Очень скоро между ними сложились отношения глубокой взаимной любви. Егор Егорович стал близким и преданным другом и, возможно, духовным сыном отца Афанасия.

27 июня 1921 года архимандрит Афанасий (Сахаров) был хиротонисан во епископа Ковровского,

викария Владимирской епархии, и менее, чем через год начался его исповеднический путь. Егор Егорович сразу принял на себя заботу о Владыке, оказывая в периоды его заключений возможную материальную помощь.

В промежутках между тюрьмами и ссылками Владыка возвращался на служение во Владимир. Несомненно влияние епископа Афанасия на формирование церковной ориентации Егора Егоровича, они были одного духа — Лыковский храм никогда не был обновленческим, и несколькими годами позже Егор Егорович проявит свою принадлежность к непоминающим.

Приезжая во Владимир, Егор Егорович всегда останавливался на ночь в доме Владыки. И епископ Афанасий, когда позволяли дела, приезжал к Седовым. Служил в Лыковской церкви, гостил в в Чурилово. "Он благословлял детей, учил их молиться, говорил — на клиросе петь надо. Мы, дети, его очень любили. Какой он хороший был! Папа его звал: "Владыко святый". И все мы стали так его звать. А теперь он прославлен Церковью", — вспоминает Сима — Серафима Егоровна Седова.

В один из таких приездов, в день Ангела Егора Егоровича, на службе в Лыково Владыка в проповеди о великомученике Георгии Победоносце говорил о мужестве исповедания веры, о верности Христу, о неприятии обновленчества. 2 января 1926 года, когда Владыку арестовали в девятый раз, эту проповедь ему поставили в вину. 20 января епископ Афанасий писал из тюрьмы своей маме Матроне Андреевне Сахаровой: "...В заключение следователь Ефимов спросил, не могу ли я указать свидетелей, которые бы опровергли бы обвинение по 69 ст. [антисоветская агитация в проповеди в Лыково]. Я, конечно, никого не указал — зачем заставлять людей волноваться. Но если бы там [в Лыково] кто-нибудь нашелся добрый человек, который бы не побоялся бы явиться в это прекрасное учреждение и опровергнуть донос, это было бы очень важно. Может быть, как-либо сумеете дать знать в Лыково". Матрона Андреевна сама дважды обращалась с заявлениями во Владимирское ОГПУ. И в Лыково "добрый человек" нашелся. 15 февраля на приходском собрании церкви села Лыково под председательством старосты Егора Седова было решено ходатайствовать перед Владимирским ОГПУ об освобождении из заключения епископа Афанасия Сахарова. Егор Егорович был уполномочен собранием отвезти это прошение граждан во Владимир. 5 марта следственное дело было прекращено, и Владыка освобожден.

С 1927 года началось многолетнее заключение епископа Афанасия. Участие и помощь Егора Егоровича сопутствовали Владыке все эти годы. Связь между ними никогда не прерывалась, они регулярно переписывались, Егор Егорович был в курсе событий многострадальной жизни заключенного епископа, посылал ему необходимые вещи, продукты и деньги.

Кроме того, в то время, когда люди стали скрывать свою веру, бояться приходить в храм, исключали из своей жизни всякое общение с духовенством, Егор Егорович развозил мед со своей пасеки, картофель и другие продукты священнослужителям, заключенным в тюрьмы города Владимира, и голодающим священникам на приходах во Владимире и Юрьев-Польском. И запасы не убавлялись, на всех хватало, и семья была всегда сыта. Бог посылал достаток.

В период коллективизации двоюродный брат Егора Егоровича служил уполномоченным от сельсовета по деревне Чури-лово. Церковность Егора Егоровича и благополучие его семьи стали причиной неприязни к нему брата-уполномоченного. Неприязнь эта была так велика, что в 1932 году брат ходатайствовал о том, чтобы Егору Егоровичу было дано твердое задание, выполнить которое он не мог. Ходатайство было удовлетворено и Егор Егорович был раскулачен, его осудили на один год исправительно-трудовых работ, а все его хозяйство конфисковали. Семья осталась без кормильца. Анастасии Степановне пришлось искать помощников пахать землю.

Старшая дочь Егора Егоровича Мария вышла замуж за прихожанина лыковской церкви. Они венчались, несмотря на издевательства и насмешки жителей села. Зять советовал Анастасии Степановне уехать из Чурилова. Предложил поселиться в Ярославле. Семья переехала, дом нашли за Волгой. Но оказалось, что жить там очень тесно и трудно, и работа нашлась только на другом берегу. Зять пошел советоваться к батюшке: куда переехать? Тот сказал: "Переезжайте в Тутаев, у меня там знакомые есть. Купят они вам дом, деньги отдадите после". Так и сделали.

В 1933 году, после окончания срока наказания, Егор Егорович тоже не захотел возвращаться в деревню Чурилово и переехал в деревню Козлово Ростовского района Ярославской области, где, не имея ничего, нанялся в пастухи. В 1936 году на заработанные деньги он выкупил дом в Тутаеве и сам переселился туда. В Тутаеве его дочь Анфиса работала на фабрике "Тульма". Егор Егорович также устроился на эту фабрику — ухаживать за лошадьми. Серафима Егоровна рассказывала: "Бывало, придет он на конюшню, а лошади, как услышат его голос, так все заржут! Его и лошади любили".

Поселившись в Тутаеве, Егор Егорович познакомился с членами общины старо-тихоновской ориентации при храме в селе Котово Угличского района и стал ее членом. Когда в Котово переехал епископ Василий (Преображенский), он стал иногда участвовать в тайных богослужениях архиерея.

Егор Егорович не заблуждался в оценке церковных событий военного времени. "Сейчас дали некоторую свободу Церкви, — говорил он. — Разрешили собор, выбрали патриарха. Но во всем этом чувствуется, что сделано не искренне. Собор и выборы были заранее подготовлены, проведены без согласия и присутствия других патриархов. Все эти отступки власти не нравятся партийцам...".

В его доме по-прежнему останавливались изгнанные монахи и репрессированные священники. Любили ходить к нему и нищие, Анастасия Степановна их кормила.

Повторно он был арестован 24 декабря 1943 года сотрудниками 2-го отдела УНКВД. Причиной ареста и основанием для обвинения явились показания ранее арестованного иеромонаха Дамаскина (Жабинского), очень часто бывавшего у него в доме, и собранные после этого агентурные сведения. Егора Егоровича обвинили в антисоветской деятельности, участии в работе контрреволюционного подполья, нелегальном сотрудничестве с епископом Василием (Преображенским), в проведении нелегальных религиозных обрядов.

Он был допрошен шесть раз. Следствие длилось одиннадцать месяцев, а допросы — от двух до шести часов. Но ни в какой форме не согласился Егор Егорович приписать себе проведение антисоветской деятельности.

"В предъявленном мне обвинении виновным себя не признаю. Ни в какой антисоветской организации церковников я не был, и антисоветской пораженческой агитации не проводил, клеветы на руководителей советского правительства не высказывал, ничего плохого против соввласти не говорил и фашистскую Германию не восхвалял.

Я говорю правду, и еще раз подтверждаю, что никакой антисоветской работы не проводил, и соработников у меня не было.

Я говорю правду, и больше мне говорить нечего, так как никакой антисоветской деятельностью я не занимался.

Виновным себя ни в чем не признаю", — свидетельствовал он на каждом допросе.

Не назвал он также никого из своих знакомых: "Близких знакомых у меня нигде нет". Следствие настаивало:

— Кто такая Анна Федоровна, проживающая по адресу гор. Загорск, Горбушинская д. 18?

— Адрес записан Вами, почему Вы не знаете своих знакомых?

— Да, адрес записал я, но не знаю, зачем его записал и кто такая Анна Федоровна, сказать не могу.

— Назовите церковников, с которыми Вы вели антисоветскую работу.

— Таких знакомых у меня нет, так как антисоветской работы я не проводил.

Когда встал вопрос о епископе Афанасии (Сахарове), Егор Егорович, не скрывая того, что всем известно, предложил версию, полностью скрывающую подлинную историю и содержание дорогих ему отношений:

— Сахаров Афанасий Григорьевич — священник. До войны он проживал в Карело-Финской АССР и затем при эвакуации переехал на жительство в г. Ишим Омской области. С ним я познакомился лет двадцать назад, когда он служил священником в г. Владимире Ивановской области. Тогда я возил продавать картошку и останавливался в их доме ночевать. Его мать всегда покупала у меня картошку, и через нее я познакомился с Сахаровым.

Однако Егор Егорович не счел возможным даже перед следствием покривить душой относительно своего отношения к репрессированному Владыке:

— Следствию известно, что епископа Афанасия Вы намеревались взять на содержание и добивались разрешения на въезд его в Ярославскую область, выдавали за своего родственника. Какую цель Вы этим преследовали?

— Да, действительно, я имел намерение взять Сахарова к себе на содержание, чтобы облегчить его материальное положение, так как он писал мне, что в Омской области он живет плохо. Пропуск я ему получил и послал в г. Ишим. В заявлении о выдаче пропуска Сахарову на проезд ко мне я назвал его родственником, но с какой целью это сделал, не знаю сам.

— Вы уклоняетесь от ответа и не хотите рассказать правду о своей связи с Сахаровым по антисоветской работе. В чем же заключается в действительности причина намерения Сахарова приехать в Тутаев?

— С какой целью Сахаров намеревался приехать на жительство в Ярославскую область, мне неизвестно. Оказывая ему помощь в этом, я преследовал только одну цель: обеспечить спокойную старость своему близкому знакомому, которого я ценил не менее, чем близкого родственника.

Несмотря на все давление следствия, ему ничего нового известно не стало, ни о том, что в доме Седовых постоянно бывали репрессированные священники, ни о совершении тайных богослужений, ни о помощи репрессированному духовенству. Таким образом, самое главное в жизни Егора Егоровича — его служение Церкви — осталось сокрытым.

Так и не удалось следствию собрать сколько-нибудь достаточных оснований для осуждения Егора Егоровича. 7 октября 1944 года по приговору Особого Совещания при Народном Комиссариате Внутренних Дел СССР Седов Егор Егорович был освобожден, срок предварительного заключения был зачтен в наказание.

Выйдя из тюрьмы, Егор Егорович узнал, что епископ Афанасий был арестован в Ишиме незадолго до него. Еще почти десятилетнее заключение в лагерях ожидало больного Владыку. Еще десять лет искал Егор Егорович возможности избавить его от бесконечных страданий. Через три года епископ Афанасий был признан инвалидом, но содержался в лагере. 5 марта 1952 года, по окончании срока заключения, Особое совещание при МГБ СССР приняло постановление об освобождении Владыки и направлении его в дом инвалидов под надзор МГБ. Но лишь через два года, 18 мая 1954 года, епископ был перевезен в Зубово-Полянский дом инвалидов. Егор Егорович поехал к Владыке. Наконец, увиделись. Сидели на бревнышках, переговорили обо всем, что наболело... После свидания в доме инвалидов Владыка Афанасий писал ему: "Милость Божия буди с Вами, мой милый, мой дорогой Георгий Георгиевич!... Не нахожу слов, чтобы выразить Вам и мою благодарность, и мою признательность, и мою любовь к Вам. Поистине можно сказать вместе с церковным песнописцем: Се коль добро и коль красно самобратная любовь рабов Твоих, Христе Боже: ихже бо рождество плотское братии не сотвори, но братолюбная вера православная крепче плотского родства соедини...". Вернувшись, Егор Егорович сразу стал прилагать все усилия, чтобы исполнить свое горячее желание и освободить епископа. В марте 1955 года ему удалось взять Владыку из дома инвалидов на поруки. Епископ был в полном изнеможении, едва ходил. Егор Егорович бережно привез его в Тутаев, к себе домой. Епископ Афанасий называл его своим опекуном. До конца октября прожил Владыка в доме Седовых, окруженный заботой Анастасии Степановны и ее дочерей Анфисы и Серафимы. Но и после отъезда во Владимирскую епархию его связь с семьей Седовых не прерывалась до конца жизни.

В пятидесятых годах Егор Егорович стал старостой Воскресенского собора в Тутаеве. С любовью заботился он о храме. Порядок был во всем, и ремонт производил, и в хозяйстве все имел, и денег в храме было достаточно. Не легко и не просто было это служение. Много тяжелых скорбей и искушений принесло оно. Егор Егорович писал о них в Петушки епископу Афанасию, прося совета и молитвенной помощи. Когда после смерти Егора Егоровича старостой собора предлагали стать его дочери Анфисе Егоровне, сестра Серафима усиленно отговаривала ее: "Не вставай, — говорю, — будешь плакать, как Тятя". В 1959 году во время ремонта стены храма на него упали три связанные между собой лестницы. Егор Егорович домой дошел сам, но после слег. Он проболел около года. Сначала надеялся поправиться, писал епископу Афанасию о том, что очень хочет приехать, но не может — нет сил, звал Владыку в гости, просил прислать рецепт сердечного лекарства, а то что-то у врачей не получалось подобрать как следует... Владыка писал в ответ, его письмам были очень рады, читали и "все четверо плакали".

Выздороветь не удалось. Анастасия Степановна скорбела, а Егор Егорович ее уговаривал: "Видно, так Богу угодно". "Тятя... болел очень шибко, — писала Владыке дочь Сима, — он у нас никогда не охнул, был большой терпеливец. А было ему ни сидеть, ни лежать — была водянка и нарывы. Тятя все просился: "Отпустите, отпустите меня", а я ему говорю: "Куда тебя отпустить?". Говорит: "Домой, на тот свет", все говорил, не один раз, все просился, говорил: "Мне здесь надоело, там лучше". В 10 часов вечера кричал: "Ангел! Ангел!", а на другой день помер". Скончался Егор Егорович 16 декабря 1960 года. Отпевали его на Николу два священника, диакон и все певчие. В начале отпевания от иконы Спасителя ("отколь взялась?") вылетела большая красивая бабочка. Она летела перед священником и опустилась на руки, сложенные на груди усопшего. Отец Иоанн, служивший отпевание, любил порядок. "Уберите бабочку", — сказал он. Но никто ее не тронул. Бабочка сидела, трепеща крылышками, затем поднялась и полетела к иконе Спасителя, а от иконы полетела обратно и села на левое плечо Егора Егоровича. Затем она снова взлетела и опять полетела к образу Спасителя, и в третий раз подлетела к усопшему, но лишь покружилась над ним и улетела к той же иконе. "Очень все дивились, что такового чуда не было". Во время поминок бабочка летала по дому. На сороковой день и в годовщину смерти она прилетала опять и в храм, и домой. Позже ее не видели.

После кончины Егора Егоровича все боялись занять место старосты Воскресенского собора. Анфиса Егоровна получила благословение принять на себя заботу о храме, "пока не прогонят", и согласилась.

Егор Егорович Седов был реабилитирован 27 апреля 1989 года.

Обретение святых мощей исповедника Георгия

Обретение святых мощей исповедника Георгия произошло 1 декабря 2001 года на городском кладбище, куда после Божественной литургии в Воскресенском соборе пришли благочинный Тутаевского округа протоиерей Николай Лихоманов (ныне епископ Рыбинский и Даниловский Вениамин), благочинный Рыбинского округа протоиерей Василий Денисов, представители городских властей, прихожане собора, дочь новопрославленного святого Серафима Егоровна, а также родственники исповедника Георгия.

Это праздничное событие было описано в декабрьском номере газеты «Собор» за 2001 год (№11):

«После молебна святому исповеднику Георгию с большим благоговением начали копать. Спустя два часа под лопатой появилась первая доска гроба. Немало времени ушло на то, чтобы отделить деревянный корпус от глины и расчистить поверхность гроба, чтобы грунт не попал вовнутрь. Частицы гроба, являющиеся теперь святыней, вместе с землей собрали в специальную коробку. Гроб скрепили веревками, и даже платками и шарфами, чтобы бережно поднять наверх. Когда мощи святого Георгия поднимали из могилы, многие присутствующие ощутили благоухание. К покрытому белым покрывалом гробу прикладывались все, кто так долго в этот морозный день молился у могилы и ожидал великого события.

С песнопениями священники и миряне на руках несли святые мощи по заснеженному городу. Бывший староста Воскресенского собора, стяжавший святость у Господа, вернулся в родной храм на молитвенное поклонение и духовную радость нынешним и будущим прихожанам».

Рака со святыми мощами исповедника Георгия в настоящее время пребывает в Воскресенском соборе.

Основавый житие свое на камене веры / исповедниче святе Георгие, / устоял еси во дние лютаго искушения / положил еси душу за Церковь, за други своя. / Послужил еси многострадальному святителю Афанасию, / с ним же предстоиши ныне Престолу Божию // Христа Спаса молящи о спасении душ наших.

Днесь радуется славная земля Ярославская / обрет святыя мощи твоя./ Исповедниче святе Георгие / лжепастырем преданный власти богоборней. / Узами и лишеньми искушен быв, / простотою и твердостию мудрования лукавыя отвергл еси./ Послуживый Церкви страждущей, гонимым чадам Ея, / ктиторским служением своим храмы Божии украсил еси./ Явился еси славе Церкве, / о ней же непрестанно моли, // да непоколебимо утвердит ю Христос.

Священномученик Евгений Попов

Священномученик Евгений Алексеевич Попов родился 10 января 1879 года в селе Хлевное Воронежской губернии (ныне Задонский район Липецкой области). Получив начальное образование в церковно-приходской школе, будущий исповедник Христовой веры поступил в Задонское Духовное Училище, которое успешно окончил в 1899 году. Некоторое время Евгений Алексеевич был псаломщиком в одном из храмов епархии.

Основным местом пастырских трудов отца Евгения стал приход Преображенского храма небольшой слободы на юге Воронежской губернии – Ольховатка. Священнику Евгению Попову практически сразу пришлось столкнуться с враждебным отношением советских властей к Церкви. В этот период проходила кампания по изъятию церковных ценностей, которая не обошла и Преображенского храма слободы Ольховатка. Будущий священномученик призывал прихожан уберечь от поругания священные сосуды, но, несмотря на протесты, власти изъяли все предметы, так или иначе содержащие в себе драгоценные камни и металлы. В тот раз по отношению к священнику Евгению Попову никаких репрессивных мер предпринято не было.

В 1930 году, на волне новых гонений со стороны советской власти по отношению к Церкви в период сплошной коллективизации, отец Евгений Попов был арестован по обвинению «в антисоветской агитации и хранении серебряной монеты». По приговору Тройки ОГПУ по Центрально-Черноземной области священник Евгений Алексеевич Попов был сослан на 3 года в Уральскую область. Не в последнюю очередь причиной преследований отца Евгения стала его непреклонная позиция в отношении к обновленчеству.

В 1932 году, вернувшись из ссылки, иерей Евгений Попов непродолжительное время проживал в Краснодаре, затем переехал в село Поповка Россошанского района Центрально-Черноземной области, где жил не более двух месяцев. В октябре – ноябре 1933 года отец Евгений проживал в селе Гороховка Калитвянского района, где призывал верующих не допустить засыпку зерна в здание так называемого «косогорского» Преображенского храма. В конце 1933 года будущий священномученик переехал в село Ольховатка (ныне районный центр), время от времени совершая богослужения в храме села Гороховка.

В Ольховатке отец Евгений, не имея своего жилья, некоторое время жил в доме председателя церковного совета Анастасии Кошман, затем переехал на квартиру Дарьи Сергеевны Бурлуцкой, где жил до самого ареста. К моменту приезда в Ольховатку священника Евгения Попова Преображенский храм по настоянию местных властей «с согласия и разрешения верующих села» был «временно занят под хлеб», поэтому иерей Евгений совершал богослужения в основном в домах верующих, которые поддерживали своего пастыря материальными средствами и продуктами.

Священнику с судимостью довольно сложно было получить регистрацию, без которой власти запрещали совершать богослужения священнослужителям в храме. Несмотря на это, отец Евгений побуждал верующих ходатайствовать перед местными властями об освобождении храма от зерна и возобновлении в нем регулярных богослужений. Летом 1934 года верующие села Ольховатка просили власти освободить церковное здание от зерна и разрешить регулярные богослужения в Преображенском храме, на что разрешения получено не было.

12 ноября 1935 года в преддверии «сплошной массовой ликвидации религиозных объединений всех ориентаций» священник Евгений Алексеевич Попов был арестован по обвинению в «антисоветской агитации», и уже 14 мая 1936 года сессией Специальной судебной коллегии Воронежского областного суда в городе Россошь приговорен к 5 годам исправительно-трудовых лагерей. Виновным себя священномученик не признал. Сначала иерей Евгений Попов находился в тюрьме города Россошь, затем перевезен в Мичуринск. 30 октября 1936 года отец Евгений доставлен этапом на Нерехтский (9-й) участок Волжского исправительно-трудового лагеря, что в Ярославской области. В лагере он непродолжительное время работал сторожем на электростанции.

В августе 1937 года на волне «большого террора» на отца Евгения было заведено новое уголовное дело на основании доноса о том, что он «систематически проводит среди заключенных антисоветскую агитацию…; распространяет клеветнические слухи о режиме и порядках на строительстве; является отказчиком от работ и призывает заключенных к организованным отказам». К тому же священномученик Евгений проходил, как обвиняемый, по групповому делу «священника Глеба Апухтина, Петра Григорьева и др.», обвиняемых в создании подпольной группы антисоветской направленности. Виновным себя иерей Евгений Попов не признал.

22 сентября 1937 года священник Евгений Алексеевич Попов приговорен Особой тройкой при УНКВД по Ярославской области к расстрелу. В приговоре значилась следующая формулировка: «вел контрреволюционную агитацию, злостный отказчик от работы, выражал соболезнование по поводу расстрела врагов народа, работая сторожем в лагере, способствовал расхищению материалов». Приговор был приведен в исполнение 23 сентября 1937 года. Похоронен священномученик Евгений Попов в братской могиле на Нерехтском (9-ом) участке Волжского исправительно-трудового лагеря.